Дом, в котором живут злодеи

"ОБЫКНОВЕННАЯ ЧЕРТОВЩИНА" (ч. 1 ст. 111 - причинение тяжкого вреда здоровью, ч. 2 ст. 291 - дача взятки за совершение заведомо незаконных действий)

На скамье подсудимых - мужчина, обвиняемый по двум статьям Уголовного кодекса. Чтобы завладеть деньгами жены, обвиняемый с помощью сконструированного им аппарата имитировал у жертвы слуховые галлюцинации, подмешивал ей в пищу транквилизаторы, а затем попытался за взятку поместить жену в психиатрическую лечебницу. По счастливой случайности преступный замысел был раскрыт. По мнению защиты, в деле имеются неисследованные обстоятельства. Кто пытался разрушить жизнь женщины?

Информация к размышлению:
Судья - Сумская Ирина Ильинична, 39 лет. Отправила на скамью подсудимых не одного брачного афериста.
Прокурор - Уланова Лариса Михайловна, 24 года, младший юрист. Самой большой неожиданностью для неё стало то, что Аскольд Яркин, которого она обожала со студеческой скамьи, станет её первым в жизни процессуальным соперником.
Адвокат - Яркин Аскольд Владимирович, 44 года. В интересах одного расследования провёл две недели в психиатрической клинике под видом пациента.

Ноябрь 2008 г.

Туманный серый день. В зале суда довольно холодно, хотя отопительный сезон уже начался. Горит верхний свет. Акиньшина пробегает из зала в совещательную комнату, кутаясь в полосатое пончо. Прокурор Уланова, пухленькая девушка в круглых очках, с русыми волосами, собранными в пучок, всё время дышит на руки и перечитывает первую в своей жизни обвинительную речь. Яркин время от времени бросает на свою бывшую ученицу ободряющие взгляды. Входит Акиньшина.

Акиньшина: Прошу всех встать! Суд идёт.

Входит Сумская.

Сумская: Здравствуйте, прошу садиться. Подлежит рассмотрению уголовное дело по обвинению Соломатина Евгения Сергеевича в преступлениях, предусмотреных ч. 1 ст. 111 и ч. 2 ст. 291, то есть в причинении тяжкого вреда здоровью Соломатиной Людмилы Леонидовны и в даче взятки за совершение заведомо незаконных действий. Вероника Алексеевна, как там, все свидетели на месте?
Акиньшина: Все, ваша честь. Правила поведения я им разъяснила.
Сумская: Подсудимый, встаньте. Устанавливается ваша личность. Представьтесь суду.

Подсудимому на вид лет 30. Его можно назвать привлекательным: рыжеватые, слегка вьющиеся волосы, голубые глаза, маленькие усики над трогательно приподнятой верхней губой. Такие мужчины особенно нравятся женщинам материнского типа.

Соломатин: Я Евгений Сергеевич Соломатин. Родился в 1979 г. Проживаю в городе Озёрске, ***.
Сумская: Работаете?
Соломатин: Я помогал жене в бизнесе.
Сумская: У вас есть дети?
Соломатин: Нет, но я воспитываю дочь моей жены от первого брака.
Сумская: Понятно. Копию обвинительного заключения вы вовремя получили?
Соломатин: Вовремя.
Сумская: В качестве потерпевшей в судебном заседании присутствует Соломатина Людмила Леонидовна.

Соломатина - красивая моложавая женщина с густыми тёмно-каштановыми волосами. Однако бросаются в глаза нездоровая бледность и тёмные круги под глазами.

Сумская: В каком году вы родились?
Соломатина: В 1971-м.
Сумская: Где вы проживаете?
Соломатина (называет тот же адрес, что у подсудимого).
Сумская: Подсудимый вам приходится мужем?
Соломатина: Он мой второй муж.
Сумская: Садитесь. Объявляется состав суда. Дело рассматривает федеральный судья Сумская Ирина Ильинична; государственное обвинение поддерживает помощник прокурора младший юрист Уланова Лариса Михайловна; защищает подсудимого адвокат Яркин Аскольд Владимирович; протокол заседания ведёт секретарь Акиньшина Вероника Алексеевна. У сторон есть отводы к составу суда? (Отводов нет. Судья разъясняет права. Ходатайств не заявлено). Суд переходит к судебному следствию. Слово предоставляется государственному обвинителю.

Уланова встаёт, заметно волнуясь. Читая речь, она не выпускает из рук папки и часто запинается.

Уланова: Ваша честь, подсудимый Соломатин Евгений Сергеевич обвиняется по ч. 1 ст. 111 и ч. 2 ст. 291 - в причинении тяжкого вреда здоровью Соломатиной Людмилы Леонидовны и в даче взятки за совершение заведомо незаконных действий. В 2007 г. подсудимый женился на вдове бизнесмена Цетлина, погибшего в 2005 г. в аварии. Соломатин захотел завладеть имуществом своей жены и для этого решил сделать так, чтобы её признали психически больной. Для этого он в июне 2008 г. перевёз жену и её трёхлетнюю дочь в загородный дом и приступил к осуществлению своего плана. Поскольку Соломатин был по образованию инженер-электроник, он применил свои познания в механике и собрал устройство, подключив к диктофону таймер, так что в определённое время этот механизм начинал воспроизводить звуки. Это устройство он спрятал в доме. Когда потерпевшая слышала эти звуки, он убеждал её, что у неё галлюцинации. Одновременно с этим он начал подмешивать в пищу и напитки Соломатиной лекарства из группы транквилизаторов, отчего у неё исказилось восприятие реальности. Преступный замысел был раскрыт благодаря вмешательству семейного врача Квитко, которая выступит в судебном заседании свидетелем. Она обнаружила устройство в тайнике и вызвала милицию. По иронии судьбы именно в этот день подсудимый Соломатин был задержан охраной частной психиатрической клиники "Рассвет" при попытке дать взятку её директору Гаврилкину. Следствие установило, что именно он фактически доводил свою жену до сумасшествия. В результате систематического употребления транквилизаторов потерпевшая получила серьёзное отравление организма и нервное расстройство, что в совокупности квалифицировано как тяжкий вред здоровью. Подсудимый отказался сотрудничать со следствием. Судебной психолого-психиатрической экспертизой он признан вменяемым. (Краснеет ещё больше и садится)

Пока оглашается обвинение, Соломатин ёрзает на стуле. Он явно нервничает. У Соломатиной на глазах слёзы.

Сумская: Подсудимый, встаньте. Понятно вам обвинение?
Соломатин: Я понял в чём меня обвиняют. Но этого просто не может быть!
Сумская: Вы признаёте себя виновным?
Соломатин (вскинув брови): Я? Да ни за что!
Сумская: Что скажет защита?
Яркин: Наша позиция будет озвучена в ходе судебного следствия.
Сумская: Ваш подзащитный согласен дать показания?
Соломатин (резко): Нет!
Яркин: Ваша честь, мы воспользуемся статьёй 51 Конституции.
Сумская: Ваше право. Суд переходит к допросу потерпевшей.

Соломатина встаёт.

Уланова: Расскажите, как вы познакомились с подсудимым.
Соломатина (вытирает глаза платком): Я, наверно, должна рассказать по порядку. Мой первый муж - Костя Цетлин - мы очень любили друг друга. Но Кости не стало... три года назад его сбил какой-то пьяный мерзавец... Я когда узнала... я Светочку раньше срока родила (всхлипывает). Мне предлагали продать Костин бизнес - у нас был книжный магазин - но я отказалась, это было бы предательством его памяти. Мы всё равно выправились. А в прошлом году я встретила Женю. И влюбилась, как девочка, с первого взгляда. Он меня на руках носил.
Уланова: И вас не смутили восемь лет разницы? Ну, и то, что он нигде не работал? (Если бы не мундир, Уланова явно постеснялась бы задавать такой вопрос женщине старше её)
Соломатина: Да разве это имело значение... тогда? Я обеспеченная женщина и могла об этом не думать. Я до сих пор не верю, что Женя способен на такую подлость. Да не мог он! Он совсем не расчётливый...
Уланова (которую последние слова не столько задели, сколько удивили): Давайте перейдём к делу. Как изменилась ваша жизнь летом 2008 г.?
Соломатина: Дело в том, что Светочка у меня слабенькая очень, у неё бронхит. Наш педиатр Таисия Петровна посоветовала переехать за город. Женя снял домик. И вот тогда и началась форменная чертовщина.
Уланова: Вы имеете в виду то, что вы считали галлюцинациями? Когда это началось?
Соломатина: Первый раз это случилось 29 июня. Три года было со дня Костиной смерти. Мы вернулись с кладбища, я шла через гостиную и вдруг слышу - где-то завизжали тормоза, потом грохот, страшный крик и собака взвыла. Я сразу бросилась к окну - думала, на улице авария. А там ни одной машины. И тут я вспомнила - когда Костя... погиб, там рядом тоже завыла какая-то собака. Мне рассказывали. А потом я посмотрела на часы - было начало третьего. Именно в это время и случилась... авария...
Уланова: И как вы.. отреагировали?
Соломатина: Мне стало очень страшно. Но я подумала, что я себя накрутила. Но на следующий день эти звуки повторились. Я рассказала обо всём Жене. Он не поверил. Где-то через неделю я убедила его проверить. Мы сели в гостиной, и в то же время я снова всё это услышала: и тормоза, и собаку. А Женя сидел как ни в чём не бывало. Я спрашиваю: ты ничего не слышишь? Он отвечает: а что я должен слышать? Нет ничего. Вот тогда я первый раз подумала, что схожу с ума.
Уланова: Я прошу обратить внимание, что подсудимый намеренно вводил потерпевшую в заблуждение, утверждая, что звуки слышит только она.
Яркин: Да, но ведь в доме наверняка появлялись и другие люди. И вы думаете, что, зная об этом, мой подзащитный мог так спокойно, на голубом глазу, вас обманывать?
Соломатина: Я не сразу заметила, это сейчас я понимаю, что умышленно, но к нам почти никто не заходил все эти два месяца. Светочка в это время спит наверху. Есть домработница, она помогала мне с уборкой, но приходила только по утрам. И раза два заезжала моя бывшая свекровь Нонна Давыдовна, но она глуховата, знаете.
Яркин (вполголоса): Любопытно, что найти эту домработницу даже мне не удалось.
Уланова: А что стало происходить затем?
Соломатина: Эти звуки каждый день сводили меня просто с ума. А дальше стало ещё хуже. У меня начались провалы в памяти. Например, сижу на кухне, хочу достать из холодильника молоко, встаю - и уже не помню, зачем встала. Я начала путать числа и дни недели. В общем, я почти поверила, что я свихнулась.
Яркин: А что в это время происходило с вашим бизнесом?
Соломатина: Я все дела оставила на заместителя - и слава богу. Иначе бы всё развалилось.
Яркин: А дочь ваша всё это время жила с вами?
Соломатина: Нет, не всё. На какое-то время её забрала к себе Нонна. А в конце августа она неожиданно вернулась. Нонна Давыдовна живёт в центре города, там воздух плохой, Светочка опять начала кашлять. Я как-то пыталась за ней ухаживать, но у меня всё из рук валилось - я ходила как растение... Но в свободное время Женя с ней сидел.
Яркин: Получается, что человек, официально удочеривший вашу девочку, оставлял её с вами при вашем... состоянии? За это его самого свободно могли бы лишить родительских прав! А между прочим, ваша честь, в материалах дела имеется завещание потерпевшей Соломатиной, согласно которому наследницей всего имущества является дочь, Светлана, а до её совершеннолетия всем распоряжается опекун, в данном случае - приёмный отец, мой подзащитный. Получается, он ставил под угрозу весь свой, как утверждает уважаемое обвинение, преступный замысел!
Сумская: Да, завещание есть.
Уланова (вспыхивает): Это лишь доказывает, с каким цинизмом подсудимый шёл к своей цели! (Соломатиной) А что произошло 30 августа 2008 г.?
Соломатина: У меня в последние дни перед этим пропал аппетит, я пила только воду из-под фильтра. Может, от этого и соображать стала чуть получше. У Светочки поднялась температура. Я встревожилась. И тут в голове всплыла фамилия нашего врача - Квитко. Я нашла телефон и ей позвонила...
Уланова (перебивает): Ваша честь, я считаю, что будет лучше, если о дальнейших событиях расскажет свидетельница Квитко. Прошу пригласить её в зал суда.
Сумская: Ходатайство удовлетворяется. Суд переходит к допросу свидетелей. Вызывается свидетель Квитко.
Пристав: Свидетель Квитко!

Пожилая круглолицая женщина с добрыми глазами, сидящая ближе всех к двери, входит в зал суда.

Сумская: Здравствуйте, свидетель. Представьтесь суду.
Квитко: Таисия Петровна Квитко, 1952 г.р. Проживаю в Озёрске, ***. Я врач-педиатр.
Сумская (предупреждает о ложных показаниях): Вопросы к свидетельнице.
Уланова: Вы давно знакомы с подсудимым и потерпевшей?
Квитко: С Людмилой я знакома давно. Дочку её, Светочку, с самого рождения наблюдаю. А вот мужа её почти не знаю. Но он мне никогда не нравился. Скользкий тип. Вечно вокруг Люды ужом вился.
Соломатин (с места): Помалкивай, сплетница! Я жену люблю!
Квитко: Так любишь, что чуть в психушку её не отправил!
Сумская: У вас есть основания для таких заявлений?
Квитко: А то! Я же и нашла эту адскую машину!
Уланова: Расскажите подробнее.
Квитко: 30 августа мне позвонила Людмила. Сказала, что у Светочки температура. Я тут же приехала. Меня сразу даже не Света беспокоить начала, а сама Люда. У неё вид был странный - нездоровый. Глаза мутные и зашуганная вся. Я не сразу и поняла, что её на транквилизаторах держат.
Уланова: Потерпевшая вам жаловалась на своё самочувствие?
Квитко: Да, когда я Свете лекарство дала, мы с Людой спустились из детской на первый этаж. Я как раз собралась спросить - ну-ка, мол, выкладывай, что с тобой, - а Люда сама мне начала рассказывать.
Уланова: На что именно она жаловалась?
Квитко: На провалы в памяти. И ещё говорила, что слышит страшные звуки. Каждый день, около двух часов. Я смотрю на часы - минут пять третьего. И вдруг действительно слышу - как будто машину занесло, потом грохот и вой собачий. Люда сразу побледнела и уши зажала. Кричит: опять, опять началось! А я говорю: какие это галлюцинации, когда я всё сама слышала!
Уланова: И что вы предприняли?
Квитко: Я начала искать, откуда взялись эти звуки. Понятно же, что Людмиле это не померещилось, раз я - здоровый человек - тоже их слышу. Обошла всю комнату, заглядывала под кресла, под шкафы. Ничего нет. Звук к тому времени прекратился. Я даже в соседней комнате поискала, а потом меня осенило - надо стены простукивать! Вот мы и нашли в стене возле телевизора маленькую нишу, а в ней такая странная штуковина...
Уланова: Эта? (Берёт со стола странного вида прибор - два корпуса, соединённые проводками; один из них снабжён динамиком, на другом табло с цифрами) Ваша честь, перед вами тот самый прибор, который подсудимый изобрёл для того, чтобы имитировать у своей жертвы слуховые галлюцинации. В сущности, это самый обычный портативный диктофон, к которому подключён тоже самый обычный таймер. Разрешите, не прерывая допроса свидетеля, показать, как он работает?
Сумская: Удовлетворено.

Уланова нажимает кнопки на таймере. На табло вспыхивает время: 14.05. В ту же секунду из динамика раздаются звуки: визг тормозов, грохот, истошный женский крик и затем - собачий вой. Соломатина затыкает уши.

Уланова: Эта последовательность звуков повторяется несколько раз и длится в общей сложности три с половиной минуты. Подсудимый, ведь вы имеете опыт работы с электроникой?
Соломатин: Ну и что? Я же сказал, что ничего говорить не буду.
Яркин: Это ровным счётом ничего не доказывает. Вот у меня разряд по стрельбе - разве меня нужно сразу подозревать в убийстве?
Уланова (кашлянув): Разрешите продолжить допрос свидетеля. Что вы сделали, когда нашли эту вещь?
Квитко: Конечно, я позвонила в милицию. Они мне сначала не поверили, но потом, когда обыскивали дом, нашли несколько коробок транквилизаторов.
Уланова: Ваша честь, на листе дела 35 имеется протокол обыска дома подсудимого. Помимо транквилизаторов в коробках, оперативная группа изъяла две бутылки с питьевым йогуртом, в котором также содержался сильнодействующий транквилизатор. А на листах дела 49-55 находятся результаты медицинского обследования подсудимой, из которых следует, что в течение двух месяцев потерпевшая систематически получала большие дозы этого же лекарства, в результате чего получила тяжёлое отравление организма и долго лечилась. (Сумская кивает) У меня к свидетелю вопросов нет, но я просила бы вызвать свидетеля Гаврилкина.
Сумская: У защиты будут вопросы?
Яркин: К этому свидетелю вопросов нет.
Сумская: Спасибо, садитесь. Вызывается свидетель Гаврилкин.
Пристав: Свидетель Гаврилкин!

Входит плотный, прилично одетый мужчина в очках, с зачёсанными со лба седыми волосами. Держится настороженно.

Сумская: Здравствуйте, свидетель. Представьтесь суду.
Гаврилкин: Гаврилкин Павел Романович, 1963 г.р., проживаю в Озёрске, ***.
Сумская: Кто вы по профессии?
Гаврилкин: Я возглавляю частную психиатрическую лечебницу "Рассвет".
Сумская (предупреждает о ложных показаниях): Вопросы к свидетелю.
Уланова: Вам знаком подсудимый?
Гаврилкин: Ещё бы. Сколько лет живу, но с такой наглостью впервые сталкиваюсь.
Яркин: Ваша честь, пусть уважаемый свидетель воздержится от подобных оценок.
Сумская: Протест принят. Свидетель, вы излагайте факты, а не оценивайте.
Уланова: Так при каких обстоятельствах вы познакомились?
Гаврилкин: Он пришёл ко мне 30 августа. Я сначала ничего не подозревал. Сел он напротив меня и говорит: "Я подозреваю, что моя жена не совсем здорова". Я в ответ: привозите её, мы проведём обследование. И тут он поглядел на меня и говорит совершенно спокойно: (наморщив лоб) "Я думаю, это заменит обследование". И кладёт передо мной на стол вот такую пачку денег (показывает пальцами).
Уланова: Как вы отреагировали?
Гаврилкин (значительно): Я сразу понял, что это провокация. У меня, сами понимаете, при моей должности хватает недоброжелателей. Я тут же вызвал охрану, они его скрутили.
Уланова: Ваша честь, разрешите продемонстрировать вещественное доказательство? (Берёт со стола толстую пачку денег) При задержании подсудимого Соломатина охраной клиники у него были изъяты денежные средства на сумму 300 тысяч рублей. На бумаге, в которую были завёрнуты деньги, имеются отпечатки пальцев подсудимого. Дактилоскопическая экспертиза имеется на листе 69. Больше вопросов к свидетелю не имею.
Сумская: У защитника?
Яркин: Да, ваша честь. Вы говорили, что во время разговора с вами мой подзащитный был спокоен?
Гаврилкин: Да, это меня и поражает. Думал, видно, что в частных клиниках сплошь продажные шкуры работают.
Яркин: А вы можете сказать, с какой интонацией он произносил эти слова - с естественной или, может быть, несколько заученной?
Уланова: Какое это имеет значение?!
Яркин: Значение может иметь любая мелочь. Так вспомните, свидетель, с какой?
Гаврилкин (протирает очки): Пожалуй, несколько неестественно. Хотя не знаю, мне ли судить, я первый раз оказался в такой ситуации.
Яркин: Что и требовалось доказать.
Уланова: Но смысл-то от интонации не меняется!
Яркин: А где доказательства, что смысл был буквальным? Вот, например, если разведчик спрашивает: "Здесь продаётся славянский шкаф?" - он же не имеет в виду славянский шкаф!
Уланова (совершенно растеряна и даже начинает злиться): Ну, вы со своими аналогиями...
Сумская: Да, что вы хотите сказать?
Яркин: То и хочу, ваша честь, что мой подзащитный, произнося эти слова, не мог осознавать, что их истолкуют слишком буквально.
Уланова: Простите, но он же вроде как вменяем?! Когда человек говорит такие слова и кладёт на стол деньги, как это ещё истолковать?
Яркин: А если предположить, что моему подзащитному велели передать гражданину Гаврилкину деньги и сказать при этом именно такие слова? Он и воспринимал их не как предложение за взятку совершить противозаконный поступок, а как пароль и отзыв! А в пользу того, что этот поход в клинику не был его инициативой, свидетельствует такая деталь: в августе этого года на лицевом счету ни у подсудимого, ни у потерпевшей свободных денег на такую сумму не было! Все средства были вложены в расширение бизнеса. А доступа к капиталам фирмы мой подзащитный не имел. Согласитесь, это уже нечто большее, чем психология - это факт. Вот соответствующая справка из Озёрского отделения банка "Губернский". Я прошу приобщить её к делу.
Сумская: Мнение обвинения?
Уланова: Я... я против. Подсудимый мог взять деньги из семейного бюджета, да занять мог, на худой конец!
Сумская: Суд постановил: ходатайство защиты удовлетворить. Ещё будут вопросы к свидетелю, Аскольд Владимирович?
Яркин: Нет, ваша честь.
Сумская: Садитесь, свидетель. (Смотрит в список) Пригласите свидетеля Цетлину.
Пристав: Свидетель Цетлина!

Входит немолодая, хорошо одетая женщина. Она некрасива - смуглое морщинистое лицо с огромным носом, седые волосы неприятного оттенка - но вид у неё прямо-таки величественный.

Сумская: Здравствуйте, свидетель. Представьтесь суду.
Цетлина (густым, почти мужским голосом): Нонна Давыдовна Цетлина. Родилась в 1946 г. Проживаю в городе Озёрске, ***. Я не работаю.
Сумская: В каких отношениях вы состоите с потерпевшей?
Цетлина: Это моя бывшая невестка.
Сумская (предупреждает о ложных показаниях): Стороны, прошу.
Уланова: Вы поддерживали отношения с потерпевшей после смерти вашего сына?
Цетлина: Практически никаких. Я не питала к ней родственных чувств. Да и потом, поймите - мой сын в могиле, а она жива и развлекается с новым мужем. Но бог её за всё наказал. Мало того, что муж мошенник, теперь по ней ещё сумасшедший дом плачет.
Яркин: И всё же, несмотря на такие недружественные отношения, вы после смерти вашего сына предлагали потерпевшей продать оставшийся ей в наследство бизнес и деньги разделить пополам?
Цетлина: Мой сын всегда говорил: бизнес - дело не женское. Я думала, что стоит последовать его словам. Но Людмила отказалась. И видите, что вышло?
Яркин: А как вы сами относитесь к моему подзащитному?
Цетлина (подчёркнуто сухо): У меня не может быть ничего общего с мошенниками. Правда, это он привёз ко мне Светочку, когда Людмила стала совсем плоха.
Яркин: Так, когда это было?
Цетлина: В начале августа. Но, видите ли, при её здоровье лучше жить за городом. Поэтому я велела Евгению забрать Свету и найти подходящую няню.
Яркин: А вот что интересно: вы сейчас, насколько мне известно, намерены добиться опеки над Светой?
Цетлина: А что мне ещё остаётся? Отец умер, мать всё равно нельзя к ребёнку подпускать, отчим за решёткой... Я, получается, единственный ей родной человек.
Соломатина (с места): Как нельзя?! Я здорова! Я никому не отдам мою девочку!
Яркин: О болезни потерпевшей вы узнали только тогда, когда девочку привезли к вам?
Цетлина: Да, это было несколько неожиданно.
Яркин: Странное дело. А вот защите стало известно, что вы начали оформлять соответствующие документы, начиная с июня 2008 года, когда с потерпевшей ещё ничего не происходило!
Цетлина: Вы что-то путаете!
Яркин: Да нет, я изумляюсь вашей прозорливости. Ваша честь, я считаю, что это факт имеет большое значение для дела. Равно как и то, что 15, 18 и 20 августа свидетель Цетлина снимала со своих банковских счетов по 100 тысяч рублей. Вас не настораживает получившееся совпадение?
Цетлина: Мне нужны были наличные деньги. Это естественно!
Яркин: Естественно, естественно... Я прошу приобщить к делу справку о том, что жилищные условия свидетельницы удовлетворяют требованиям, которые предъявляются к усыновителям. Справка получена 21 июня 2008 г. А также выписки с банковского счёта Цетлиной о снятии денег.
Сумская: Обвинение не против?
Уланова: Я не понимаю, к чему всё это.
Сумская: Суд удовлетворяет ваши ходатайства, Аскольд Владимирович. Ещё вопросы будут?
Яркин: Пока нет, но у меня ещё одно ходатайство - о вызове и допросе ранее не заявленной свидетельницы Майской Александры Петровны. Явка её обеспечена, она находится в адвокатской комнате.
Сумская: Обвинение опять-таки не возражает?
Уланова: Раз явка обеспечена... нет.
Сумская: Пригласите свидетельницу Майскую.
Пристав: Свидетель Майская!

Входит худощавая женщина лет 50, с проницательными и лукавыми глазами.

Сумская: Здравствуйте, свидетель. Пройдите к трибуне Сообщите свои данные суду.
Майская: Я Майская Александра Петровна, 1960 г.р. Проживаю в Озёрске, ***. Работаю уборщицей в гостинице "Магнолия".
Сумская (предупреждает о ложных показаниях): Мы вас слушаем.
Яркин: Вам кто-нибудь знаком в этом зале?
Майская: Вот моя бывшая хозяйка Нонна Давыдовна. Я у неё домработницей была.
Яркин: Когда я с вами встречался, вы мне поведали один любопытный случай. Расскажите теперь о нём суду.
Майская: Про сумку-то? Ну вот, это было в сентябре, недели за две до того, как меня уволили. Нонна Давыдовна иногда дарила мне старые вещи. Вот и тогда она отдала мне свою старую сумку. Поцарапанная, но носить можно. А внутри, в кармашках, как водится, чеки, билеты и всякие бумажки. Я их стала перебирать - вдруг важное что-то? Выбросить-то - это мы все умеем, а вот попробуй потом найти!
Яркин: И что же вы нашли в этой самой сумке?
Майская: Там был чек с этим... с гарантийным талоном, скрепкой пришитый. Как сейчас в магазинах делают - я телефон покупала, мне тоже такой давали.
Яркин: Так, а на покупку какого товара был выдан этот чек?
Майская: На такую штуку, которую журналисты носят... А, точно, диктофон!
Яркин: Ваша честь, этот чек сейчас находится у меня, и я ходатайствую об его обозрении и приобщении к материалам дела. Согласно данному чеку, в магазине "Эльдорадо" 15 июня этого года был приобретён портативный диктофон Sony стоимостью 10 500 рублей. Именно такая модель диктофона послужила основой для той самой "адской машины", которую демонстрировало нам обвинение.
Уланова: Такие диктофоны продаются в каждом магазине!
Яркин: Но, согласитесь, любопытно, что такой диктофон был приобретён человеком, который не испытывал симпатии к потерпевшей. Тем более госпожа Цетлина у нас не журналист, не писатель и не частный детектив. Зачем ей диктофон?
Цетлина: Хочу и покупаю, не вам мои деньги считать! Я подарок для друга купила.
Яркин: В таком случае, будьте любезны - имя друга, где живёт, по какому поводу праздник!
Цетлина: При чём здесь это?
Яркин: Ну как при чём - я могу ходатайствовать о перерыве, проверить ваши показания, а то кто знает, вдруг такого человека и в помине нет?
Цетлина: Я не понимаю, зачем меня сюда пригласили? Обвинять?!
Яркин: Затем же, зачем и всех. Добиться от вас правды. Хороший свидетель, Нонна Давыдовна, хорош тем, что он не врёт.
Сумская: Вы про свидетеля-то за трибуной не забыли?
Яркин: Нет, конечно. Александра Петровна, что вы сделали с чеком, когда его нашли?
Майская: Сказала Нонне Давыдовне. Она велела его выбросить. А я спрятала на всякий случай.
Яркин: Не совсем, между нами, разумно: подарить диктофон и оставить у себя гарантийный талон. А через две недели, получается, вас уволили?
Майская: Да, она перевезла к себе внучку и сказала, что ей вроде как нужна домработница, чтобы ещё и няня. А я сейчас думаю: не из-за лекарства ли?
Яркин: Стоп, это очень важно. Какое лекарство?
Майская: Да то, за которым к ней ваш подсудимый приходил.
Цетлина: Неправда!
Соломатин: Фуфло!
Яркин: Так вы и моего подзащитного знаете?
Майская: А то! Он всё лето к Нонне Давыдовне ездил. О чём-то они шушукались у неё в комнате. А потом он уносил какие-то пакеты. Я в один заглянула - там было несколько розовых таких коробочек с надписями. Нерусскими. И пахло от них больницей. Я так и решила, что это лекарства.
Цетлина: Дрянь! Она мстит мне за то, что я её уволила.
Яркин: Когда Соломатин в последний раз появлялся у Цетлиной?
Майская: То ли 28, то ли 29 августа.
Яркин: Понятно. У меня к свидетелю вопросов нет.
Сумская: У обвинения?
Уланова (растерянно): Нет... то есть да. Свидетель, вы испытываете личную неприязнь к своей бывшей хозяйке?
Майская: Да никогда я её не жаловала, но под суд из-за неё я не пойду. Я правду здесь сказала.
Цетлина (сквозь зубы): Тварь неблагодарная!..
Сумская: Госпожа Цетлина! Выбирайте выражение в зале суда. С вас штраф в 1000 рублей. Госпожа Майская, спасибо за показания, садитесь.
Яркин: У меня будет вопрос к свидетельнице Цетлиной. Скажите, до выхода на пенсию вы работали заведующей фармацевтическим складом №2?
Цетлина: Да, а что?!
Яркин (пожав плечами): Да ничего... Просто у вас имеются связи и доступ к транквилизаторам, рецепты на которые у моего подзащитного так и не найдены.
Цетлина: Ваша честь, я требую оградить меня от этих... инсинуаций!
Сумская: Вопросов к свидетельнице больше нет? (Вопросов нет) Имеются ли у сторон дополнения к судебному следствию? (Дополнений нет) Суд переходит к судебным прениям. Слово предоставляется государственному обвинителю Улановой Ларисе Михайловне.
Уланова (горячо, сбивчиво и возмущённо): Ваша честь! Несмотря на все попытки защиты отвести подозрение от подсудимого, я убеждена - нет и не может быть сомнения в его виновности! Все собранные по делу улики доказывают, что подсудимый собирался осуществить крайне подлое и циничное преступление в отношении женщины, которая дала ему всё - материальное благополучие, заботу и любовь. А взамен она получила от него два месяца кромешного ада! Подсудимый имел возможность собрать и спрятать в доме прибор, который превратил жизнь его жены в кошмар. Он намеренно изолировал её от общества. Он опаивал её транквилизаторами. Он даже не задумывался, что это может плохо кончиться для маленькой дочери потерпевшей. И под конец, уверенный в своей безнаказанности, он самым откровенным образом попытался подкупить директора психиатрической больницы! Ваша честь, я убеждена, что такому человеку нет места среди порядочных членов общества. Я прошу признать Соломатина виновным по всем пунктам и назначить ему наказание: по ч. 1 ст. 111 - в виде 8 лет лишения свободы, по ч. 2 ст. 291 - в виде 6 лет лишения свободы. Путём частичного сложения наказаний прошу определить окончательное наказание в виде 12 лет лишения свободы в колонии строгого режима. (Садится и с некоторым удивлением трогает горячие, раскрасневшиеся щёки)
Сумская: Потерпевшая, вы имеете право выступить в прениях.
Соломатина: Мне сейчас кажется, что я в самом деле схожу с ума. Все родные люди ополчились против меня... Ваша честь, я не знаю, как мне жить дальше. (Садится и роняет голову на руки)
Сумская: Слово в защиту обвиняемого имеет адвокат Яркин Аскольд Владимирович.
Яркин (встаёт): Мы в сегодняшнем заседании очень много внимания уделяли фактической стороне дела. Благо вещественных доказательств было представлено немало. Но ведь у любого дела есть и другая сторона - психологическая. Обратимся к ней. Чтобы спланировать такое, как правильно считает обвинитель, циничное преступление, нужен определённый склад ума. Вот только обладает ли им мой подзащитный, который не желает работать и готов жить за счёт женщины? Очевидно, есть такой парадокс человеческой природы - многие мужчины предпочитают быть, как мой клиент, ведомыми, а не ведущими. В сущности, чего ему желать? Он удобно устроился на всём готовом, зачем всё это разрушать? А вот мотив для того, чтобы именно сломать жизнь Людмилы Соломатиной, и мотив очень веский, имелся у другого лица, как мы могли видеть в судебном заседании. Те факты, которые вскрылись по ходу слушания, на простое совпадение уже не спишешь. Так что же, в сущности, произошло? Я считаю, ваша честь, что моего подзащитного постепенно втягивали в преступление, опутывали сетями, и настал момент, когда он уже не мог вытянуть себя из этого болота (дёргает себя за ус) и действовал исключительно по принуждению! Именно этим и можно объяснить его неестественное и бросающееся в глаза поведение в кабинете свидетеля Гаврилкина. Ваша честь, я считаю, что дело необходимо вернуть на доследование, а к моему подзащитному проявить максимально возможное снисхождение, поскольку преступный умысел в его действиях отсутствует.
Сумская: Реплика будет?
Уланова (хочет что-то сказать, но не находит слов): Нет, ваша честь.
Сумская: Судебные прения окончены. Подсудимый Соломатин, вы имеете право обратиться к суду с последним словом.
Соломатин (резко, испуганно): Ваша честь, поверьте, это всё не я! Эта проклятая ведьма (показывает на Цетлину) всё придумала! Я не знал, зачем ей это всё нужно! Я просто запутался, а она угрожала меня сдать ментам! Она так и думала, что избавится от нас обоих сразу, а всё ей достанется!
Сумская: У вас всё? Суд удаляется в совещательную комнату для вынесения приговора.

Адвокатская комната. На стуле стоит пакет с продуктами. Яркин входит, не закрыв за собой дверь, швыряет бумаги на стол, потом включает чайник, достаёт из пакета булку, садится на край стола и откусывает большую горбушку.
В коридоре слышны быстрые шаги, через некоторое время в дверях появляется красная от негодования Уланова.

Яркин (не оборачиваясь, жуёт булку): Не сейчас. Умираю с голоду.
Уланова (проходит к столу): Ну, знаете, я была о вас лучшего мнения!

Яркин оборачивается.

Уланова (чуть не плача): Это ни в какие ворота не лезет! Господи, как вам не стыдно! Врёте и не краснеете!
Яркин: Лариса...
Уланова: Да, да, знаю! Работа такая! А я-то вас считала...
Яркин: Послушайте, Лариса, я не хуже вас понимаю, что Соломатин, мягко говоря, подонок. И если бы я мог, дал бы ему по морде, не сходя с места. Но посудите сами, как юрист: как мне ещё добраться до Цетлиной, если обстоятельства выходят самые отягчающие?
Уланова: Да, предварительный сговор... Значит, дело вернут в прокуратуру? (Машинально отщипывает кусочек булки и суёт в рот) Господи, как есть, оказывается, хочется!
Яркин (разламывает булку): Я в любом случае плакать не стану.

В зале суда.

Акиньшина: Прошу всех встать! Суд идёт.

Входит Сумская.

Сумская: Провозглашается приговор: Соломатина Евгения Сергеевича признать виновным по ч. 2 ст. 291, то есть в даче взятки за совершение заведомо незаконных действий, и назначить ему наказание в виде шести лет лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима. (Соломатин мрачнеет) Его же по ч. 1 ст. 111 оправдать в связи с отсутствием в его действиях состава данного преступления. (Соломатин вздыхает с облегчением) Материалы дела вернуть в прокуратуру для решения вопроса о возбуждении уголовного дела по п. "а" ч. 3 ст. 111 - причинение тяжкого вреда здоровью группой лиц по предварительному сговору. Также выделить из дела и направить в прокуратуру материалы в отношении свидетельницы Цетлиной. Меру пресечения подсудимому оставить прежней - заключение под стражу. Приговор может быть обжалован и опротестован в вышестоящем суде в течение 10 дней. Прошу садиться.

Соломатин хватает стакан и залпом выпивает воду. Цетлина ничем не показывает своего возмущения, только крепко стискивает ручку сумочки.

Сумская: В сегодняшнем деле произошёл любопытный случай, я, например, такого не припомню - защита и обвинение, хоть и противостояли друг другу, но двигались в одном направлении, устанавливая виновника этого преступления. Вне всякого сомнения, осуждённый к этому деянию причастен - на это указывают вещественные доказательства. Но следует также до конца выяснить роль в преступлении госпожи Цетлиной. Осуждённый, встаньте. Вам понятен приговор? То, что вас оправдали, не значит, что вы не понесёте ответственности за то, что случилось с вашей женой. Суд не вправе переквалифицировать обвинение на более тяжкое, как вы того заслуживаете, поэтому будет, скорее всего, возбуждено новое уголовное дело.
Соломатин: Я буду обжаловать приговор!
Сумская: Ваше право. У вас на это будет 10 дней. Потерпевшая, вам понятен приговор?
Соломатина: Да... понятен.
Сумская: У вас тоже есть право обжаловать его в тот же срок. Судебное заседание объявляется закрытым.
Соломатин (Яркину): Я надеюсь, на этом наше сотрудничество закончено!
Яркин: Представьте себе, я тоже надеюсь на это.

Вместо заключения.
Аскольд Яркин не ошибся - когда прокуратура возбудила новое уголовное дело, Евгению Соломатину и Нонне Цетлиной потребовались сразу два адвоката, но кандидатура самого Яркина при этом не рассматривалась.